Чтобы повысить эффективность исполнения указов мэра, над городом, вместо птиц, теперь парили «Дроны». В кабинах сидели пилоты – лилипуты, со злобными одинаковыми лицами.

 Каждое утро эти «любопытные птицы» вылетали на дежурство из черных ангаров «Промплощадки», и охраняли Небо от Солнца.

Это были огромные железные летающие «сканеры», которые следили и собирали информацию на жителей города.

 Во время карантина, народ, под шумок, обложили налогом на воду и воздух! Запретили читать и упразднили библиотеки.

Теперь на каждом углу продавались маски. Это затрудняло дыхание и увеличивало смертность.   

 «Хочешь дышать – заплати налог!», «Плати и живи!» - висели плакаты на всех домах. 

 Боясь переворота, мэр издал даже Указ «О запрете мечтать». 

Исчезли как класс волшебники и фантазеры. Город готовился стать резервацией и личной колонией Воротилы.

От неизбежности, многие добровольно сводили счеты с жизнью.

Самоубийц свозили за город в черных пакетах, и оставляли на обочине дорог.  Такие оболочки считались третьим сортом и не пользовались спросом у заказчиков тел. Поэтому от них избавлялись, как от мусора.

(Говорят, тела забирала загадочная секта «Роковая ошибка», которая практиковала некрофилию. Но, это были лишь слухи).  

Редко кто доживал даже до среднего возраста. Вместо сансар и реинкарнаций город стал фабрикой по продаже оболочек и переработке тел.

Торговля умершими телами приносила огромную прибыль казне и была поставлена на широкую ногу.

Коммерческие предложения разлетались далеко за пределы Солнечной системы.   

Круглосуточно тела отправлялись в крематорий «Артель». Там тела сортировались, перерабатывались и отправлялись по накладным, в неизвестном направлении.

 Крематорий функционировал под вывеской «городская свалка», жизнедеятельность которой поддерживала небольшая группа облученных радиацией научных сотрудников, во главе с усатым доцентом Альбертом Степановым.  

Это был огромного роста закомплексованный злодей.

За спиной его назвали просто – Альбертус.  

Альбертус носил шикарные рыжие усы, джинсовую куртку и железную указку в кармане.

Указкой он любил тыкать в мертвые тела, и в знак одобрения произносил: «Железно!» (на манер Эллочки – людоедки).

Облученные лаборанты разбирали тело по частям, а руку с цифрами отдавали родственникам для захоронения.  

Желающих прикупить себе «новое тело» или заменить орган, за пределами Вселенной, было предостаточно.

Для простоты сортировки, всех жителей лишили имен.

Теперь, у всех, был только порядковый номер с датой рождения, который заменял все данные о личности.

При рождении человека, вместо Ф.И.О., ставили несмываемый штамп на руку с датой рождения, который заменял имя.

(Например, 23.02… и год рождения. Вторая дата была открытой. Когда наступала смерть - ставилась цифра, и рука отрубалась).

Отрубленную конечность доцент Степанов лично клал в коробку из - под обуви и ставил печать «Человек – тире №…», и восхищенно произносил: «Железно!».

Теперь, где раньше было лавандовое поле, выросло целое кладбище отрубленных рук… 

Но, люди, все равно продолжали жить и верить в светлое будущее, а если сказать точнее, - существовать в этом безумном городе.

Ежедневно они выползали из своих старых подъездов, будто роботы, все в одинаковых резиновых сапогах и коричневых куртках, и шли на бессмысленную работу, опустив головы.

Похожие на муравьев, серые массы поникших голов двигались к рабочим местам, под непрекращающимся липким дождем.

 Ровно в восемь утра они заполняли промокшие насквозь здания. Потом ставили сушить сапоги на батареи, надевали бахилы на босые ноги, и начинали шуршать и ёрзать на железных стульях.  

Рабочее время сопровождалось молчаливыми перекурами, с подсматриванием на часы, в ожидании команды – «Домой». 

Рабочие наспех надевали подсохшие резиновые сапоги, и бежали к своим «человейникам», через аптеки и супермаркеты. 

В маленьких квартирах, по всем телеканалам постоянно шли пропагандирующие сериалы про величие мэра или многочисленные ток – шоу про внебрачных детей его любимых артистов.

Ровно в десять вечера отключалось кабельное телевидение и все обязаны были идти спать.

(Некоторые даже не переодевались - так и ложились в резиновых сапогах перед телевизорами).

У жителей города Z была одна мечта - увидеть сны.

Но сны, просто так сами не приходили. Их нужно было "ловить".